Замучила. Купите собаку, хочу собаку. Не хочу рыбок! Даешь собаку! Не надо меня заваливать хомячками, завалите собакой.
Рисует собак, кофточки, маечки со щенками, чашка с мопсом, при виде каждой собаки душераздирающе вздыхает, во сне скулит и перебирает конечностями. Словом, руки выкручивает…
А собака не игрушка, это шерсть, говно и ответственность. У меня не было собаки, и не умер. Я, может, в детстве дельфином бредил, а получил звездюлей и войлочные ботинки. И ничего.
Так рассуждал Петров, шагая с работы. И вдруг…
«Клянусь, если у Сатаны была собачка для стиля и выхода к грешникам, это она…» — подумал Петров.
Голая, грязной масти, в розовых подпалинах. На башке какие-то перья, а под ними человеческие глаза, безвозвратно пораженные базедой. Один еще и с бельмом. Из пасти болтается язык, и вразброд торчат зубы — что-то трагическое с прикусом. Криво посаженные уши, лапы колесом. Ошейника нет.
Петров остановился, мгновенье подумал и…
— Фюить! Есть дельце для такого симпатяги. За мной. Собака не заставила просить. Попутно зашли в салон красоты для питомцев. Там собаку помыли бесплатно, при условии впредь не дискредитировать бизнес. Можно было пустить пса в дом.
Дочь была на тренировке.
— План неплох. — сказала жена, оглушенная валидолом.
— Но спать на антресолях больше двух дней не смогу.
— Все закончится сегодня же. — успокоил Петров. — Взгляни на нее — бракованная мама с помойки, папа неизвестен, но что-то из породы Чернобыльский пятнокожистый зененхунд.
И все же это собака.
И вот когда девчонка откажется… Оо!..
— Ты знаешь, что она сказала, засыпая? — говорит жена.
— Ну? — сонно буркнул Петров.
— Ты самый лучший папа на свете. Петров хмыкнул.
— А знаешь, как собаку назвала? Красавчик…
— Представляю, в кого девочка влюбится…- промолвил Петров.
А. Болдырев
